Слабый рост, высокая безработица, угроза дефляции, разбухание государственного долга, нарастающий разрыв между бедными и богатыми - всё это заставляет усомниться в состоятельности единой валюты. Борясь с последствиями кризиса, органы Евросоюза в последние годы провели масштабную реформу экономического управления. Введены в действие Европейский семестр, фискальный и банковский союзы, готовится нормативная база для объединения рынков капитала. Но пока вернуть еврозону на траекторию устойчивого развития не удаётся.

Нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц утверждает, что именно единая валюта вызвала высокую безработицу, особенно среди молодёжи, и стала причиной углубляющихся социальных и региональных диспропорций в еврозоне. Корень зла он видит в изначальном организационном дефекте ЭВС, который строился на давно дискредитировавшей себя идее фиксированных курсов. На изъяны в теоретическом фундаменте ЭВС и на противоречия между идеологическими подходами к его управлению указывают многие авторы. Ещё больший массив академических работ посвящен практическим аспектам функционирования еврозоны, анализу управленческих ошибок и предложению средств для их исправления.

Многообразие взглядов на изучаемый предмет не исключает одной общей черты. Как правило, авторы исследований делают выводы о результатах ЭВС на основе здравого смысла, то есть на основе личных представлений о задачах проекта, которые при этом трактуются весьма вольно. Эта несерьёзная с виду смысловая подмена создает широкое поле для необоснованных, в том числе крайне негативных оценок экономических последствий введения евро.

Приступая к разбору задач ЭВС, следует сделать два уточнения. Хотя по-русски слова "цель" и "задача" употребляются как синонимы, их смысловые поля не совпадают. Целью называют предмет стремления, конечный результат деятельности человека или коллектива людей, предварительное, идеальное преставление о котором предопределяет выбор средств и системы специфических действий по его достижению. Целеориентированная деятельность человека осуществляется на основе его ценностных ориентаций. Задача - это проблемная ситуация с ясно формулируемым требованием, набором условий и алгоритмом нахождения решения.

Обычно цель сложнее и объёмнее, чем задача. Движение к цели разбивается на этапы, каждый из которых имеет свою задачу. Цель ставится в общем виде, а задача формулируется конкретно. Средства достижения цели многообразны и могут варьироваться по мере приближения к ней. Задачу решают известными средствами. Выполнение задачи оценивается по результату, который и составлял ее требование; оценить реализацию цели сложнее, для этого часто требуется многофакторный анализ. В англоязычных текстах о европейской интеграции и в документах самого ЕС понятия "цель" и "задача" имеют то же смысловое различие. Цель, как правило, обозначается словами "goal" или "aim", а задача - словом "objective".

В данной статье выявляются задачи, а не цели европейского валютного союза. То есть те конкретные результаты, которые планировалось получить посредством отказа от национальных денежных единиц и введения евро. По-прежнему я считаю, что ЭВС преследует две стратегические цели: привести макроэкономическую политику в соответствие с новыми потребностями общества и обеспечить Евросоюзу лучшую глобальную перспективу.

По направленности ожидаемого результата задачи могут делиться на негативные и позитивные. Так, дамбу возводят для того, чтобы защитить населенные пункты и сельскохозяйственные угодья от затопления, то есть предотвратить нежелательное развитие событий и уменьшить ущерб. Мост строится по соображениям иного рода - с тем, чтобы создать новое качество среды, получить дополнительное удобство и выгоду.

Такую дифференциацию обосновал американский ученый Рассел Акофф, автор пионерских работ по теории целенаправленных действий. Согласно его определению, негативные задачи направлены на избавление от источника неудовлетворенности существующим положением Позитивные задачи призваны открыть доступ к источнику удовлетворения.

Схожее деление, правда, не задач, а качеств, существует в теории интеграции. Его в 1950-е годы предложил видный голландский экономист Ян Тинберген, ставший позже лауреатом Нобелевской премии. Негативная интеграция, по Тинбергену, нацелена на устранение существующих препятствий к взаимодействию. Так, отмена таможенных пошлин - негативная интеграция, хотя она ведет к благоприятным последствиям. Позитивная интеграция имеет конструктивное начало, она нацелена на создание нового качества. Примером позитивной интеграции является введение общего таможенного тарифа.

Используемое в данной статье деление задач ЭВС основано на методике Акоф-фа и симметрично трактовке интеграционных мероприятий Тинбергена. Негативными задачами я буду называть те, которые должны предотвратить нежелательное развитие событий или избавить от дополнительных расходов. Позитивные задачи призваны сформировать новое качество экономической среды, которое будет полезным для участников интеграционного процесса.

Практика валютной интеграции
Валютное сотрудничество в ЕС резко активизировалось накануне распада Брет-тон-вудской системы фиксированных курсов. Сначала в 1969 г. Комиссия ЕЭС издала меморандум о координации экономической политики и валютном сотрудничестве. Затем, осенью 1970 г. был разработан первый план валютного союза - план Вернера, который так и остался на бумаге, поскольку в августе 1971 г. США прекратили разменивать доллары на золото, и мир вступил в эру плавающих курсов.

Уже в апреле 1972 г. начал действовать механизм совместного плавания европейских валют - "валютная змея". Помимо стран "шестерки", в него вошли Дания, Норвегия, Великобритания и Ирландия. Механизм решал две задачи - обеспечить внутреннюю и внешнюю курсовую стабильность. Внутренняя стабильность означала удержание курсов валют стран ЕЭС в узком коридоре ±1,125%. Каждая страна имела право провести девальвацию или ревальвацию национальной валюты, а затем вернуться в систему. Внешняя стабильность достигалась за счет того, что все валюты привязывались к доллару США в диапазоне ± 2,25%, но эта конструкция просуществовал менее года.

Зачем странам ЕЭС понадобилось фиксировать курсы своих валют? Во-первых, в отличие от США, ни одна из них не имела обширного внутреннего рынка и полного цикла производства всех необходимых товаров. Национальные хозяйства были глубоко встроены в региональные производственные цепочки в рамках общей системы специализации и кооперирования. После отмены золотого стандарта западноевропейская торговля попала под домоклов меч валютных рисков. Экспортёры из стран с сильными валютами не хотели заключать контракты в дешевевших валютах, а импортеры из стран со слабыми валютами не могли расплачиваться дорожавшими иностранными деньгами.

Во-вторых, фиксированные курсы были нужны и для того, чтобы сохранить достижения интеграции и не допустить распада Сообщества. Каким образом? Начиная с 1962 г. в ЕЭС действовала общая сельскохозяйственная политика с едиными ценами на основные товары. Цены вмешательства и пороговые цены защищали местных фермеров от конкуренции извне, они помогали Сообществу достичь самообеспеченности продуктами питания, то есть служили его продовольственной безопасности. Расходящиеся обменные курсы привели бы к тому, что в странах с дешевеющими валютами субсидии ЕЭС стали бы чрезмерно щедрыми, а в странах со стабильными валютами - недостаточными. На этой почве возникли бы коренные экономические и политические разногласия, прежде всего в критически важной и непрочной связке Франция - Германия.

Курсовая стабильность, таким образом, выполняла защитную функцию. Она служила дамбой, которая ограждала торговлю внутри ЕЭС от колебаний на мировых валютных рынках. Эта же дамба предохраняла от размывания политические и финансовые сваи европейской интеграции - инструменты её сельскохозяйственной политики. Их демонтаж грозил откатом интеграции или вовсе распадом объединения. Налицо ярко выраженная негативная задача валютного сотрудничества.

Выступая в 1974 г. на экономическом конгрессе в Будапеште, Александр Лам-фалусси, возглавивший впоследствии Европейский валютный институт - предшественник ЕЦБ, так объяснял смысл валютной интеграции. "Что произойдёт, если ЕЭС не станет валютной зоной? В западном мире есть немного стран, сравнимых по размерам друг с другом. Если бы их было много, я возможно, не испытывал бы особого страха перед перспективой распада того, что останется от Европейского Сообщества. В действительности, западный мир включает гигантскую экономику Соединенных Штатов, которая в силу очевидных причин могла бы играть доминирующую роль по отношению к "атомизированной" Европе". И далее: "отсутствие европейской валютной зоны неизбежно привело бы к поглощению отдельных европейских стран долларовой зоной. И наоборот, преобразование ЕЭС в валютную зону создало бы необходимые условия для разработки международной реформы, в результате чего западный мир стал бы биполярным или же, если бы Япония была более независимой, триполярным".

Постоянная разница в темпах инфляции приводила к тому, что курсы национальных валют систематически отклонялись друг от друга. Самой сильной валютой стала немецкая марка; по отношению к ней итальянская лира, французский франк, фунт стерлингов и валюты скандинавских стран неуклонно обесценивались. Когда в марте 1976 г. Франция во второй раз покинула механизм совместного плавания, стало ясно, что больше она туда не вернётся. Сообществу требовалось найти более совершенную форму валютного сотрудничества. За дело взялся активный поборник европейского единства, тогдашний председатель Европейской комиссии англичанин Рой Дженкинс. Выступая в октябре 1977 г. во Флоренции с первой лекцией имени Жана Монне, он выдвинул семь аргументов в пользу создания Европейского валютного союза.

1- Союз устранит валютные риски и ценовую нестабильность, которые делают практически невозможным создание компаний европейского масштаба, снижают привлекательность ЕЭС для внешних инвесторов и торговых партнёров.

2- Создание общеевропейского валютного блока, сравнимого по масштабам с США, уменьшит дестабилизирующее воздействие курса доллара на экономику ЕЭС, уменьшит перепады входящих и исходящих потоков капитала.

3- Плавающие курсы легко транслируют инфляционные импульсы и потому мешают макроэкономической стабилизации. Валютный союз с фиксированными курсами поможет открыть "новую эру ценовой стабильности", раз и навсегда покончить с "хроническим инфляционным беспорядком".

4- Для борьбы с высокой безработицей европейской экономике нужна новая мощная движущая сила, сравнимая с промышленной революцией. Валютный союз может стать одним из её элементов. Он повысит уровень делового доверия, улучшит инвестиционный климат, снизит инфляцию и покончит с конкурентными девальвациями.

5- Валютный союз не обеспечит равномерного распределения преимуществ от возросшего экономического пространства, поэтому Сообществу предстоит задуматься о новых инструментах финансовой помощи слабым регионам.

6- Для функционирования валютного союза нужен наднациональный институт, который управлял бы валютным курсом, официальными резервами и внутренней денежно-кредитной политикой. На фоне общего стремления к децентрализации это потребует разработать новую систему многоуровневого управления, где через бюджет Сообщества могло бы перераспределяться до 5-7% ВНП.

7- Валютный союз станет мотором политической интеграции. Успех Европейского валютного союза привел бы ЕЭС к порогу политического союза.

Как видно, пункты 1-2 повторяют резоны Ламфалусси о том, что валютный союз спасает экономическое пространство ЕЭС от фрагментации и снижает его зависимость от США. К ним Дженкинс добавил новый, важный для бизнеса аргумент - о невозможности роста компаний до общеевропейских размеров. Негативная задача в чистом виде.

Пункт 3 о ценовой стабильности навеян событиями того времени - резким подъемом инфляции вследствие нефтяного шока. Данная задача закреплена Маастрихтским договором, она имеет ярко выраженный позитивный характер.

Пункт 4 о безработице формулировался крайне осторожно: валютный союз может стать одним из слагаемых нового импульса к развитию европейской экономики. Тот же ход Европейская комиссия повторила в 1995 г., выдав ожидаемый эффект за преимущество.

Пункты 5-7 описывают не задачи, а вероятные влияние валютного союза на дальнейшее развитие европейской интеграции - эффект перелива в терминологии неофункционалистов. Создав его, страны ЕС должны будут передать денежнокредитную политику наднациональному органу, а интеграция распространится на новые сферы: региональную и бюджетную политику. Всё это, согласно федералистской идеологи, приближало Сообщество к политическому союзу.

С марта 1979 г. начла действовать Европейская валютная система - ЕВС, в которую вошли все девять участников Сообщества. Она увязала доставшийся от "змеи" механизм совместного плавания с новой коллективной денежной единицей - ЭКЮ. К ним добавились новые механизмы, значительно повысившие внутреннюю устойчивость системы.

Хуже обстояло дело с внешней стабильностью 1980-е годы прошли под знаком американских валютных горок. С марта 1979 г. по март 1985 г. номинальный эффективный курс доллара - рассчитанный к корзине 27 валют, вырос в полтора раза. За последующие три года он откатился назад. Колоссальные издержки адаптации к курсовым перепадам легли на партнёров США - в основном Западную Европу и Японию. Заключённое с целью регулирования курсов основных мировых валют соглашение Плазы и неофициальное Луврское соглашение - соответственно 1985 г. и 1987 г., не дали ощутимых результатов.

Высокие процентные ставки в США приводили в первой половине десятилетия к массовому оттоку капиталов из Западной Европы. От снижения курса местных валют выигрывали европейские экспортёры, но проигрывали производители товаров для внутреннего рынка: им не хватало инвестиционных ресурсов. В прессе заговорили о новой форме зависимости от США - процентной кабале. Профессор Владимир Никитович Шенаев писал по этому поводу: "..в Западной Европе огромное недовольство вызывают осуществляемые американской администрацией манипуляции с курсом доллара и процентными ставками. Опираясь на валютные рычаги, США компенсируют изъяны своего внутреннего развития за счёт конкурентов. Крупный дефицит госбюджета США в значительной мере покрывается за счёт капиталов других стран, в том числе западноевропейских, привлечённых высокими процентным ставками в США. Повышение ссудного процента в этой стране вызывает его увеличение в Западной Европе, что мешает модернизации производственного аппарата западноевропейской промышленности".

Во второй половине 1980-х годов темпы инфляции заметно упали, однако заветная курсовая стабильность оказалась недолгой. Самым неожиданным образом на горизонте возникли две новые угрозы - либерализация движения капиталов и бурный рост валютных рынков.

По иронии судьбы, первая угроза была рукотворной, она вытекала из программы EBP, согласно которой к 1992 г. в Сообществе не должно было оставаться никаких препятствий на пути движения капиталов. Как следствие спрос и предложение иностранной валюты становились более подвижными, что не могло не повлиять на динамику обменных курсов. Данная проблема известна как часть разработанной на основе модели Манделла-Флеминга концепции невозможной триады. Согласно ей, в условиях глобализации каждая страна может выбрать только два из трех инструментов макроэкономической политики: фиксированный курс, независимость денежно-кредитной политики и либеральный режим движения капиталов.

Либерализация движения капиталов делала теоретически и практически невозможным подержание фиксированных курсов в рамках ЕВС. Оставалось отказаться от фиксированных курсов либо перейти к единой валюте. Лидеры ЕС выбрали второй, объективно более перспективный вариант. Представленный в апреле 1989 г. план Делора представлял собой подробную дорожную карту движения к Экономическому и валютному союзу.

Обоснование этого судьбоносного шага излагалось в главе 2, п. 16 документа. Указывалось, что ЭВС обеспечит свободное движение людей, товаров, услуг и капиталов, безвозвратно зафиксирует обменные курсы между национальными валютами, создаст единую валюту. Это, в свою очередь, потребует общей денежнокредитной политики и высокой степени совместимости экономической, в том числе фискальной политики государств-членов. Что в свою очередь должно вести к поддержанию стабильных цен, сбалансированному росту, конвергенции уровней жизни, высокой занятости и установлению внешнего равновесия. Нетрудно заметить, что авторы знаменитого доклада уклонились от чёткого обозначения целей и задач ЭВС. Они объединили предпосылки - четыре свободы, средства - единая денежно-кредитная и общая экономическая политика, задачи -фиксация курсов и ценовая стабильность и ожидаемые благоприятные последствия проекта - сбалансированный рост, высокая занятость, конвергенция уровней жизни. Последние могли восприниматься обществом как цели ЭВС, что, увы, послужило дискредитации евро после кризиса 2008 г.

Вторая угроза стабильности курсов проистекала из природы нового этапа глобализации. Финансовые и валютные рынки начали расти гораздо быстрее, чем мировой ВВП, мировая торговля и золото-валютные резервы центральных банков. Если в 1989 г. в мире ежедневно совершалось валютных сделок на 600 млрд долл., то в 1992 г. эта сумма увеличилась до 1200 млрд долл. За этот же период золотовалютные резервы Германии выросли с 99 до 123 млрд долл., а Франции - уменьшились с 57 до 50 млрд долл. При столь неравных силах центральные банки больше не могли проводить результативные интервенции в поддержку своих валют. Обширный кризис ЕВС 1992-1993 гг. лишь подтвердил наличие этой новой реальности.

Заключение
Проведённый анализ позволяет выявить две группы задач, которые ставились руководителями ЕС при принятии решения о переходе на единую валюту.

Негативные задачи: - Устранить колебания обменных курсов. - Снизить зависимость ЕС от динамики доллара и экономической политики США. - Устранить расходы на конвертирование валют.

Позитивные задачи: - Обеспечить стабильность цен в еврозоне. - Завершить создание единого внутреннего рынка ЕС. - Укрепить международные позиции ЕС.

Хотя на банкнотах евро изображены мосты, с большим основанием на них могли бы красоваться дамбы, наподобие величественной Остерсхельдекеринг в Нидерландах. Потому как самой важной и актуальной задачей ведения евро являлось избавление от колебаний обменных курсов и, соответственно от валютного риска. Именно эту задачу решала европейская валютная интеграция на протяжении четверти века после крушения Бреттон-вудской системы.

Хаотичное движение курсов нарушало торговые потоки, снижало эффективность инвестиций, препятствовало росту европейских компаний. Возникал риск того, что страны с наиболее слабыми валютами переведут международные платежи на доллары США и де-факто окажутся внутри долларовой зоны. Расходящаяся курсовая динамика ставила под удар финансовые инструменты интеграции - сначала единые цены в рамках общей аграрной политики, позже - бюджет ЕС, что в свою очередь грозило острейшими политическими разногласиями и откатом интеграционного процесса. На рубеже 1980-х -1990-х гг. два новых фактора - либерализация движения капиталов и опережающий рост валютных рынков - резко актуализировали задачу устранения курсовых колебаний. Её надлежало решить быстро и окончательно, что и было сделано.

Снижение зависимости ЕС от курса доллара, процентных ставок ФРС и макроэкономической политики США - вторая традиционная задача европейского валютного сотрудничества. Ее решение было призвано снизить издержки адаптации к внешним факторам и повысить результативность европейских экономических реформ. Экономия на конверсионных издержках может рассматриваться как полезное дополнение к первым двум результатам.

Среди положительных задач главной являлось обеспечение долгосрочной ценовой стабильности. Заимствованная из практики Бундесбанка норма уходила корнями в немецкую школу ордолиберализма, согласно которой устойчивая валюта - одно из непременных условий стабильного роста. Актуальность задачи резко возросла в период высокой инфляции 1970-е годов. Однако её успешное выполнение в еврозоне заставляет по-новому поставить вопрос о том, каким образом низкая инфляция способствует хозяйственному развитию. Введение евро не могло напрямую влиять на рост экономики и занятости, а также на социальное сплочение, такие задачи никогда не ставились перед ЭВС.

Единая валюта позволила Евросоюзу завершить институциональные мероприятия по формированию единого внутреннего рынка, а также повысить свой статус в управлении мировыми экономическими процессами. Тем не менее внутренний рынок ЕС не стал полностью однородным, а доллар сохранил лидирующую роль в мире.

На сегодня из шести перечисленных задач полностью выполнены три - первая, третья и четвёртая. Три других выполнены в значительной мере. Следовательно, единая валюта выполняет своё предназначение, что не отменяет вопроса о её роли в реализации стратегических целей ЭВС и Евросоюза в целом.

Буторина Ольга Витальевна - доктор экономических наук, заместитель директора ИЕ РАН по научной работе, Институт Европы РАН