Премьер-министр Великобритании Д. Кэмерон выступил с речью по поводу будущего Европейского союза и роли Великобритании в этом интеграционном объединении. Наиболее резонансным явилось объявление Кэмерона о проведении референдума по выходу Великобритании из Европейского союза. Хотя Кэмерон и выдвинул ряд аргументов в пользу продолжения активного британского членства в ЕС, реальным содержанием речи явились именно «анти-ЕСовские» доводы и требования пересмотра ряда сложившихся практик, если не самого «духа и буквы» Лиссабонского договора.

Для разъяснения позиции молчаливого большинства англичан, которые являются евроскептиками, Кэмерон приводит ряд аргументов, которые сводятся в первую очередь к «островной психологии» британцев: «Наша география сформировала нашу психологию... У нас островной характер..., мы страстно отстаиваем свой суверенитет..., эту черту британского характера не изменишь, как нельзя вычерпать воды Английского Канала».

Среди проблем, которые, по мнению нынешних британских властей, не находят своего разрешения в рамках Европейского союза, Кэмерон перечислил следующие: Европа теряет свою конкурентоспособность. Доля Европы в мировом производстве, по некоторым оценкам, может снизиться на одну треть за следующие 20 лет. При этом Европа не меняет модели всеобщего благоденствия и несет на себе слишком тяжелое социальное бремя. Особую критику вызывают негибкие правила на рынке труда и чрезмерная зарегулированность в отношении предпринимателей. Подобные аргументы могли бы вызвать со стороны его предшественников Тони Блэра и Гордона Брауна обвинения в «социальном дарвинизме».

Попутно надо отметить, что социальные расходы ЕС вызывают озабоченность и у горячих сторонников евроинтеграции. Известно высказывание А. Меркель: «Европа составляет 7% мирового населения, производит 25% мирового ВВП, финансирует 50% мировых социальных расходов, с этим надо что-то делать».

Переходя к рецептам оздоровления Союза, Кэмерон выдвигает пять принципов-условий: конкурентоспособность; гибкость; усиление роли национальных правительств; усиление роли национальных парламентов; справедливость - равное отношение к странам единой валюты и не вошедшим в еврозону государствам-членам.

Говоря о конкурентоспособности, Кэмерон обрушивается на брюссельскую бюрократию, раздутую, медлительную, чрезмерно централизованную. Этот аргумент, кстати, встречает понимание у многих в Европе. Переходя к гибкости, британский премьер-министр замахивается на правила функционирования любой межгосударственной организации, дисциплину исполнения демократически принятых решений. При этом он выговаривает для Великобритании особые условия как по финансовым вопросам, так и по вопросам внешней безопасности с учетом того, что Великобритания не входит в шенгенскую зону.

Оставшиеся три принципа лишь усиливают децентрализаторскую функцию «программы Кэмерона» и вряд ли встретят понимание в Европейском союзе. В кулуарах недавно завершившейся Мюнхенской конференции по безопасности, собравшей более 600 политических лидеров и общественных деятелей, в том числе и европейских стран, самым характерным комментарием был следующий: «Англичане хотят поделить прибыль и списать на остальных убытки».

Авторитетный Королевский институт международных отношений «Чатам Хаус» выступил со следующим комментарием: «он - Кэмерон положил начало периоду беспрецедентной неясности по поводу будущего отношений между Великобританией и ЕС. Отрицательные последствия для интересов Соединенного Королевства могут перевесить мнимый внутренний политический выигрыш, который он хотел получить».

В завершение хотелось бы обратить внимание на январское заявление заместителя госсекретаря США Ф. Гордона, отметившего, что выход Великобритании из Европейского союза будет иметь негативные последствия для ее отношений с Соединенными Штатами.