В начале рыночных реформ в нашей стране с притоком ПИИ связывались большие ожидания по трансферту технологий и управленческих решений, общей модернизации отечественной экономики. Важным шагом для либерализации деятельности ТНК в России стало принятие летом 1991 г. закона «Об иностранных инвестициях в РСФСР», который сохранял свое действие и после распада Советского Союза - лишь в 1999 г. его заменил нынешний федеральный закон, соответствующий современным международным представлениям о режиме для ПИИ. Однако участие зарубежных инвесторов в приватизации было сильно ограничено - формально из соображений национальной безопасности, но часто в ущерб бюджетным поступлениям, способным смягчить социальные издержки стремительных экономических реформ, ставка была сделана на создание крупных российских собственников, лояльных власти. В результате до начала 2000-х годов масштабы ПИИ в России были сравнительно невелики на фоне наиболее успешных постсоциалистических стран Центрально-Восточной Европы.

Инвестиционный климат и отраслевые приоритеты ТНК в России
Модернизационный эффект ПИИ в 90-е годы для России был небольшим. Вместе с тем именно тогда закладывались отраслевые приоритеты иностранных инвесторов, поскольку многие крупные ТНК пришли в страну именно в первые годы рыночной трансформации, в том числе оказавшись у истоков создания или коренной трансформации ряда современных отраслей сферы услуг. После экономического кризиса 1998 г., стремясь смягчить для себя последствия сильной девальвации рубля, иностранные ТНК начали быстро наращивать в России импортозамещающее промышленное производство.

Традиционно российский инвестиционный климат подвергается критике как экспертов, так и самих бизнесменов. Действительно, в большинстве международных рейтингов, оценивающих комфортность предпринимательской деятельности, Россия занимает весьма низкие места, которые нельзя списать на несовершенство методик межстрановых сопоставлений. Так, в комплексном рейтинге благоприятности условий ведения бизнеса «Doing Business» Всемирного банка даже после заметного улучшения своих позиций в последние годы - например, благодаря ускорению сроков регистрации предприятий и некоторой нормализации ситуации с присоединением к электрическим сетям, наша страна заняла в 2015 г. лишь 62-е место из 189. По индексу восприятия коррупции, который составляет «Transparency International», Россия в 2014 г. оказалась на удручающем 136-м месте среди 175 стран.

В наибольшей степени проблемы российского инвестиционного климата отталкивают небольшие компании, а также прямых инвесторов, покупающих неконтрольные пакеты акций. Для последних немалую роль играют слабое развитие в России фондового рынка и проблемы с защитой прав миноритарных акционеров. С протекционизмом иногда сталкиваются и ведущие зарубежные ТНК, особенно в нефтегазовом секторе. Однако многие иностранные компании охотно вкладывают средства в России, приспособившись в 2000-е годы к местной специфике.

Роль стран ЕС в прямых инвестициях в России на разных этапах
Согласно официальным данным Банка России, свыше ¾ накопленных в стране прямых капиталовложений поступило из ЕС. Даже несмотря на кризис в отношениях России и ЕС из-за событий на Украине, ЕС лидирует по масштабам ПИИ в России. Правда, удельный вес ЕС оказывается явно завышенным из-за наличия ПИИ, путешествующих по кругу - прежде всего через Кипр, Люксембург и Ирландию. Отчасти за счет такого рода капиталовложений, а также ПИИ, поступающих из третьих стран - в том числе европейских, например, Италии, наряду с инвестициями национальных ТНК, в число лидеров по масштабам накопленных в России прямых капиталовложений попадают Нидерланды, Швейцария и Великобритания. Среди неевропейских «перевалочных баз» выделяются Багамские, Виргинские и Бермудские острова. К числу источников «настоящих» ПИИ в России относятся прежде всего Германия, Франция, Финляндия и Швеция, а вне Европы - США и страны Восточной Азии.

По числу предприятий с прямыми инвестициями в России также лидирует Кипр, в основном представленный офшорными фирмами, конечными бенефициарами которых выступают россияне - 5,3 тыс. предприятий. По этой же причине выделяются Виргинские острова - 1,1 тыс., но они пропускают вперед Белоруссию и Украину - соответственно 3,3 тыс. и 1,9 тыс. предприятий на территории России, хотя в основном это небольшие инвесторы, часто в приграничных районах, а также Германию - 1,5 тыс. и Китай - 1,2 тыс. По числу дочерних предприятий ТНК на территории России выделяются также Нидерланды, США и Турция - более чем по 0,7 тыс. предприятий. Замыкает десятку лидеров Великобритания - 0,6 тыс.

Среди небольших стран ЕС особо можно выделить Финляндию, которая входит в число лидеров благодаря эффекту соседства - из 0,5 тыс. предприятий больше половины находятся на Северо-Западе. Для основной части инвесторов из европейских стран, однако, наиболее привлекательными оказываются Москва и другие регионы Центрального федерального округа. Во многих регионах Сибири и Дальнего Востока, а также на Северном Кавказе можно встретить лишь единичные инвестиционные проекты ТНК из ЕС, зато в Азиатской части России выше роль инвесторов из восточноазиатских государств. При этом отдельные ведущие компании из стран ЕС заметные ПИИ успели вложить в самых разных субъектах Российской Федерации.

Развитие инвестиционных связей России как со странами ЕС, так и с другими государствами во многом определяется эволюцией инвестиционного климата в России. При этом требования прямых и портфельных инвесторов заметно отличаются. Если для последних намного важнее такие формальные параметры, как установленные американскими рейтинговыми агентствами низкие кредитные рейтинги России или западноевропейские взгляды на нарушения прав человека в нашей стране, то у осуществляющих прямые инвестиции ТНК активность в большей мере коррелирует с развитием реального сектора российской экономики и ходом рыночной трансформации в целом.

В истории инвестиционной экспансии в России ТНК, среди которых изначально доминировали компании из западноевропейских государств, можно выделить пять этапов. В конце 1980-х годов еще в СССР началась ограниченная либерализация внешнеэкономической деятельности, благодаря которой ведущие зарубежные ТНК смогли создать совместные предприятия. В основном их ПИИ были нацелены на поддержку сбыта своей продукции, хотя Советский Союз ожидал от прихода иностранного бизнеса прежде всего трансферта технологий. Например, еще в тот период в России закрепились такие значимые германские инвесторы, как электротехнический гигант «Siemens» и химический концерн «Henkel».

Второй этап инвестиционной активности стартовал с началом рыночных реформ и закончился в ходе экономического кризиса 1998 г. Несмотря на серьезный спад ВВП, а вместе с ним и покупательной способности населения в России в 1990-е годы, иностранные компании по-прежнему осуществляли ПИИ ради захвата рынков сбыта или последующего их расширения. Особенно ярко это проявлялось в отраслях сферы услуг, где была возможность захватить фактически пустые ниши - в телекоммуникациях, розничной торговле, банковском деле. Несмотря на богатые природные ресурсы России, западные сырьевые компании были не слишком активны, хотя первые крупные ПИИ в нефтегазовый сектор России они осуществили именно в 90-е годы. Что касается такого распространенного мотива ПИИ, как снижение трудовых издержек, то Россия проиграла конкуренцию странам Центрально-Восточной Европы, даже несмотря на более высокий уровень зарплаты в последних. Сказались как объективные факторы - территориальная и культурная близость этих государств к Германии, Австрии, Италии или странам Северной Европы, равно как и их подготовка к вступлению в ЕС в 2004 г., так и неудачи постсоциалистической трансформации в России - нестабильность законодательства, рост коррупции, а также инвестиционный протекционизм в ряде отраслей.

Еще одна основная группа мотивов притока ПИИ - доступ к российским технологиям - не стала типичной для европейских и других западных инвесторов из-за краха прикладной науки в России и в целом не слишком удачной модели приватизации промышленных предприятий. В частности, компании из ЕС были в основном лишены возможности выкупать советские индустриальные гиганты, которые за бесценок попали в руки будущих российских олигархов. В этой связи второй этап скорее можно считать временем упущенных возможностей.

Лишь на третьем этапе инвестиционного освоения России зарубежными компаниями - 1999-2007 гг. - с началом бума импортозамещения на фоне девальвации рубля - произошел перелом. К концу 2007 г. ПИИ в России увеличились до 491 млрд. долл., что уже в 1,3 раза превосходило суммарные ПИИ в Польше, Чехии и Венгрии. При этом большая часть накопленных в России иностранных капиталовложений была из стран ЕС. Вместе с тем необходимо отметить, что многие компании, осуществившие заметные ПИИ на третьем этапе, уже имели опыт работы в России с середины 1990-х годов.

Примечательно, что именно на третьем этапе западноевропейских, а также североамериканских и японских ТНК в России потеснили инвесторы из развивающихся стран. Например, в 2001 г. индийская «ONGC Videsh» стала владельцем 20% в нефтегазовом проекте «Сахалин-1», не остановившись на этом - вследствие дополнительных приобретений в последние годы эта ТНК вложила в России уже несколько миллиардов долларов - однако в статистике Банка России из-за специфического учета географии ПИИ, осуществленных через «перевалочные базы», они не относятся к индийским. Начало масштабной китайской экспансии в сырьевые сектора России, наверно, целесообразно датировать 2006 г., когда «Sinopec» стал владельцем 51% акций фирмы «Удмуртнефть», а входящая в группу «Zijin Mining» - «Цзыцзинь Майнинг» компания «Лунсин» купила лицензию на освоение месторождения полиметаллических руд в Туве - Кызыл-Таштыгский горно-обогатительный комбинат начал работать в 2015 г. В 2005-2008 гг. многомиллионные капиталовложения в России начали осуществлять и ведущие южнокорейские бизнес-группы (чеболь) - «Lotte», «Samsung», «LG», «Hyundai».

Четвертый этап условно можно ограничить 2008-2013 гг., когда на фоне исчерпания ресурсов восстановительного роста российской экономики и начавшегося мирового экономического кризиса была предпринята новая попытка использовать западноевропейский капитал для технологической модернизации России. Провозглашенная в 2008 г. идея партнерства России и ЕС с целью модернизации была в 2010 г. институционализирована. Первой приоритетной областью «Партнерства для модернизации» было названо расширение возможностей для инвестирования в ключевые отрасли, стимулирующие рост и инновации, укрепление и углубление двусторонней торговли и экономического взаимодействия, а также создание благоприятных условий для малых и средних предприятий. Несмотря на приход ряда новых инвесторов из ЕС, в целом «Партнерство для модернизации» не оказало существенного влияния на инвестиционное сотрудничество. Например, в российских высокотехнологичных отраслях есть инвесторы из ЕС, в том числе недавно пришедшие работать в нашу страну. Однако пока ни в электротехнической и электронной промышленности, ни в станкостроении, ни в фармацевтической отрасли радикальных изменений в России благодаря приходу иностранных ТНК не произошло. При этом западноевропейские ТНК не особо помогали российскому бизнесу повышать конкурентоспособность, т.е. не стремились создать себе соперников своими же руками.

Проблема модернизации российской экономики связана также со сложностями для проникновения европейских инвесторов «второго эшелона». С одной стороны, они обладают уникальными конкурентными преимуществами в узких производственных нишах, а с другой стороны, слабо могут противостоять бюрократии, не имея выхода на формат «ручного управления» крупных проектов. Тем не менее ряд инвесторов, например, финские лесоперерабатывающие предприятия или германские компании, специализирующиеся на выпуске различных стройматериалов, вполне преуспели в сфере внедрения в России современных производств.

Параллельно процессы укрепления российского государства сопровождались вытеснением инвесторов из стран ЕС из стратегически важных отраслей. Прежде всего это относится к нефтегазовому сектору, который обеспечивает весьма существенную долю бюджетных поступлений. Так, весной 2007 г. «Газпром» выкупил половину акций иностранных участников проекта «Сахалин-2», в результате чего доля англо-голландской «Shell» снизилась с 55% до 27,5%, а в 2013 г. «Роснефть» приобрела «ТНК-ВР», где британские инвесторы владели 50% акций. Однако вытеснение инвесторов из ЕС происходит и в некоторых других отраслях, например, телекоммуникациях. Так, еще в 2005 г. «Deutsche Telekom» покинул состав акционеров «МТС», где теперь иностранцы владеют значительной долей капитала лишь в качестве портфельных инвесторов, а весной 2013 г. шведская «Tele2» избавилась от российской дочерней структуры. На институциональном уровне эта тенденция проявилась в принятии в 2008 г. федерального закона о порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значения для обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Если говорить о специфике отдельных стран, то российский вектор довольно значим для германского бизнеса - с нашей страной связано около 400 тыс. рабочих мест в ФРГ - хотя это не более 1% всех занятых немцев. Для некоторых фирм рынок России действительно играет значимую роль - в частности, накануне «войны санкций» с ЕС на него приходилось 7,4% сбыта продукции «Adidas», 6,5% торгового оборота «Henkel», 3,9% - «Beiersdorf», 3,4% - «Volkswagen» и т.д. Не характерная для большинства постиндустриальных стран сильная опора на промышленный бизнес во внешнеэкономических связях объективно делает Германию одним из ключевых партнеров России при реализации ею стратегии модернизации экономики в пользу отказа от чрезмерной зависимости от состояния сырьевых отраслей. Не случайно, по данным Банка России, в структуре накопленных в России германских ПИИ на обрабатывающую промышленность приходится 30%, что на треть выше среднего для России показателя.

Многие компании Германии планировали дальнейшее расширение инвестиций в России, однако под давлением правительства, которое ввело вместе со своими партнерами по ЕС и НАТО санкции, бизнесмены стали более осторожны. Возникают проблемы и у российских инвесторов на территории ФРГ.

Франция также в числе первых стран предложила России помощь в модернизации ее экономики, несмотря на существование «типичных» сложностей при инвестировании в виде бюрократии, коррупции, административных барьеров, проблем кредитования, несовершенств законодательства. Еще с 1990-х годов Франция увеличивала прямые инвестиции в Россию, что в целом соответствовало французской внешнеэкономической стратегии по наращиванию присутствия в странах Центральной и Восточной Европы. При этом в России, как и в других странах мира, основную роль в инвестиционной деятельности играют крупнейшие французские компании, чья доля в вывозе капитала оценивается в ¾ общих средств.

Компании Франции работают во многих отраслях российской экономики. Тем не менее, в отличие от Германии, ведущими реципиентами французских ПИИ выступают оптовая и розничная торговля - по официальным данным, ее доля в накопленных капиталовложениях составила 44% против 17% в среднем для иностранных инвесторов в России, а также добыча полезных ископаемых - прежде всего благодаря деятельности «Total».

С переходом России к рыночной экономике в двусторонних российско-британских отношениях также возникло и развивается инвестиционное направление сотрудничества. При этом в 90-е годы инвестиции практически представляли собой улицу с односторонним движением - капитал в основном перемещался из Британии в Россию. Около ¾ капитала британских компаний в России сосредоточены в добыче минерального сырья. Укрепление позиций российского капитала и главным образом государства в экономике сопровождалось вытеснением британских компаний из наиболее доходных производств. Так, в 2007 г. под давлением российских властей «Royal Dutch Shell» была вынуждена передать «Газпрому» контрольный пакет акций в консорциуме - операторе проекта по добыче нефти и природного газа «Сахалин 2». Снижению объема накопленных активов Британии в России способствовала также продажа в 2013 г. британской нефтяной корпорацией «BP» акций компании «ТНК-ВР» компании «Роснефть».

На конец 2015 г. доля России в совокупном объеме накопленных активов Британии за рубежом составляла лишь 0,5%. Тем не менее многие влиятельные британские компании из списка индекса FTSE-100 осуществляют на протяжении многих лет операции в России. В то же время потенциал прямых инвестиций Британии в России, особенно в наукоемких отраслях, пока не использован, хотя можно говорить о заинтересованности бизнеса. На налоговом учете в Москве состоит в три раза больше британских фирм, чем реально работает в целом на российском рынке.

Шведский крупный бизнес рассматривает Россию как страну со значительным инвестиционным потенциалом, растущим потребительским спросом и большими запасами сырьевых ресурсов. Приоритетными направлениями двустороннего инвестиционного сотрудничества является взаимодействие в сферах энергетики, «зеленой экономики», телекоммуникационных технологий, лесопереработки и др. Среди прочего, инвестиционная активность шведских инвесторов отмечена в высокотехнологичных отраслях экономики, что определяется высоким научно-техническим и производственным потенциалом шведских компаний. Вместе с тем для основной части россиян шведские ПИИ в России ассоциируются прежде всего с деятельностью компании «ИКЕА».

Если говорить о неевропейских прямых инвестициях в России, то особое внимание следует обратить на компании из США, а также стран Восточной Азии. К сожалению, для этих стран - впрочем, как и для Италии, а также некоторых других государств-членов ЕС, статистика Банка России приводит сильно заниженные цифры - прежде всего из-за регистрации компаний топливно-энергетического комплекса. Тем не менее сопоставление российских официальных данных о ПИИ с корпоративной информацией, а также «зеркальной» статистикой ПИИ соответствующих стран показывает, что ни США, ни Япония не стали для России ведущими инвестиционными партнерами в технологических сферах. Для бизнеса из США основные сферы приложения капитала в России - добыча сырья и пищевая промышленность - «Mars», «Mondelez», «PepsiCo» и др., для японских ТНК - добыча сырья и финансовый сектор. И все же отдельные значимые инвесторы, безусловно, есть - например, американский «Boeing» с его центрами НИОКР в России или производитель тракторов «John Deer», японские автомобилестроители - включая смежников из химической и стекольной промышленности или производители экскаваторов «Komatsu» и «Hitachi».

Региональная концентрация предприятий неевропейских ТНК обычно выше, чем у инвесторов из ведущих государств ЕC, что означает меньшее влияние североамериканских или азиатских капиталовложений на многие периферийные российские регионы. Тем не менее есть и обратные примеры - достаточно вспомнить «McDonald's», чьи рестораны общепита представлены уже более чем в 50 субъектах Федерации.