Находящиеся на перекрестке перспективных межконтинентальных и межнациональных транспортных направлений и коммуникаций «Восток - Запад» и «Север - Юг», Каспийское море и прибрежные территории входят в зону жизненно важных интересов такого глобального игрока, как США, рассматривающего Каспий в качестве источника нефти, альтернативного Персидскому заливу. Первоначально основные задачи Вашингтона в Каспийском регионе заключались в следующем: укреплении позиций американского нефтяного капитала в энергетической сфере каспийских государств; росте зависимости стран региона от американских ин- вестиций, вложенных в добывающую отрасль; диверсификации поставок энергетического сырья для нужд экономики США и ослаблении зависимости от углеводородов стран ОПЕК; расширении западного направления нефтегазовых транспортных маршрутов из Каспийского региона; дистанцировании каспийских республик от политики России; усилении собственного влияния на Иран и другие страны Среднего и Ближнего Востока.

Однако после событий 11 сентября 2001 г. стратегия США по отношению к государствам Каспийского региона претерпела некоторые изменения. Превалирование коммерческих интересов сменилось преобладанием военно-политического вектора взаимодействия. Расширение военного и военно-технического сотрудничества с государствами Южного Кавказа и Центральной Азии стало частью политики Вашингтона, направленной на более глубокое закрепление в регионе Каспийского моря. Политика США на Каспии трансформировалась в комплексную концепцию по продвижению и защите собственных интересов. Укрепляя свое присутствие в регионе, США ставили перед собой следующие задачи: установление контроля над транспортными коммуникациями евразийского пространства; ликвидация основных угроз, препятствующих обеспечению собственной энергетической безопасности; ослабление влияния России на процессы, происходящие в Каспийско-Центральноазиатском регионе; проведение политики изоляции в отношении Исламской Республики Иран, усиление информационного и военного давления на ИРИ; препятствование продвижению интересов нового сильного игрока на обозначенной территории в лице Китая, активно претендующего на энергоресурсы региона.

Таким образом, американская стратегия по отношению к Каспийскому региону стала в большей степени ориентированной на расширение военно-политического влияния. В случае достижения данной цели Вашингтон сможет получать помимо политических также и гарантированные экономические выгоды.

Вложение большого количества финансовых активов в быструю разработку нефтегазовых месторождений на Каспии с последующей поставкой углеводородов на мировые рынки не является основным приоритетом каспийской политики США. Американская администрация заинтересована не столько в добыче, сколько в установлении своего протектората над богатыми ресурсами региона, а также над маршрутами транспортировки энергосырья до стран-потребителей.

Согласно прогнозам, для США экономическая привлекательность региона может повыситься после запуска ряда крупных проектов по разработке месторождений на шельфе Каспийского моря в 2018-2022 гг. Однако до обозначенного периода Вашингтон продолжит курс на консервацию нефтегазовых ресурсов Каспия.

Проводимая США политика, направленная на усиление военного присутствия в странах Каспийско-Центральноазиатского региона, посредством оказания военной помощи и развития военно-технического сотрудничества, в особенности в рамках программы «Каспийский страж», является частью долгосрочных стратегических планов Вашингтона по закреплению геополитического влияния на евразийское пространство, а также на государства Персидского залива.

Помимо этого, заинтересованность США в Каспийском регионе обусловливается стремлением поддержать энергетические поставки в Израиль, который важен для них как стратегический союзник на Ближнем Востоке. Это, в первую очередь, выражается в намерении уменьшить количество посредников при поставке углеводородных ресурсов в Израиль, находящийся в сложных взаимоотношениях со странами ОПЕК.

Создание подконтрольного США нефтяного коридора с включением в него не только каспийских государств, но и стран Центральной Азии, Среднего и Ближнего Востока является одним из элементов долгосрочной стратегии Вашингтона, разработанной в целях обеспечения энергетической безопасности.

Усиление на Каспии позиций США и изменение регионального баланса сил затрагивают национальные интересы Китая, также испытывающего необходимость в увеличении импорта сырья для своей быстро растущей экономики. Основные нефтяные потоки в Китай идут из стран Персидского залива, и в случае, если официальный Пекин не сможет наладить поставки с других направлений, то к 2025 г. доля Ближнего Востока в импортируемых Китаем объемах достигнет 91%, что несет в себе потенциальные риски для энергетического сектора страны.

Исходя из этого, заинтересованность КНР в выходе к энергоресурсам Каспийского региона обусловливается необходимостью: снижения зависимости от нефтяных поставок из стран Персидского залива; формирования сухопутных маршрутов энергопоставок по российскому и центральноазиатскому направлениям, позволяющих снизить зависимость от морских коммуникаций; реализации программы освоения западных районов Китая путем стимулирования экономической активности предприятий, расположенных в западных провинциях КНР.

Следует отметить, что, выстраивая отношения с государствами Каспийско-Центральноазиатского региона, Пекин руководствуется преимущественно экономическими интересами и придерживается определенной схемы развития торгово-экономических взаимосвязей. Инвестируя в добывающие отрасли стран региона, Китай подготавливает почву для последующего заключения контрактов на поставки углеводородного сырья, а также на строительство нефте и газопроводов, по которым обозначенные поставки и будут осуществляться. Активизировавшись на центральноазиатском направлении, в мае 2004 г. Китайская национальная нефтяная корпорация CNPC и казахстанская Национальная компания «КазМунайГаз» подписали соглашение о строительстве нефтепровода «Атасу - Алашанькоу», который стал первым этапом в реализации проекта нефтепровода «Казахстан - Китай».

В настоящее время приоритетным направлением внешнеполитического курса Пекина является взаимодействие с государствами Азиатско-Тихоокеанского региона, однако, по мере роста потребностей в импорте энергоносителей, роль Каспийско-Центральноазиатского региона в политике Китая будет увеличиваться.

Сдержанная позиция КНР по ключевым вопросам региональной безопасности позволяет ей налаживать диалоги с государствами Центральной Азии, Южного Кавказа, а также Ближнего Востока. В среднесрочной перспективе активизация деятельности китайских компаний в энергетических, промышленных и строительных проектах приведет к увеличению политического влияния Пекина в регионе, однако на данный момент стратегической задачей Китая является удовлетворение потребностей экономики в энергетических ресурсах.

Традиционным покупателем каспийского углеводородного сырья остается Европейский Союз. Безопасность энергетических поставок является для стран ЕС вопросом стратегической важности, а потенциал Каспийского региона вызывает особый интерес. Вовлечение ресурсов Каспийского моря в систему энергоснабжения ЕС соответствует планам по диверсификации нефтегазового импорта.

Первоначально политика ЕС в Каспийском регионе формировалась в рамках транспортных и энергетических проектов, которые должны были способствовать развитию транзитного коридора «Восток - Запад». Реализация таких программ, как TACIS, TRACECA и INOGATE предусматривает интеграцию транспортных систем бывших советских республик с аналогичными международными системами. При этом нужно отметить, что в 90-х гг. ХХ века Европа более активно развивала взаимоотношения с каспийскими странами в двустороннем формате. Исходя из этого, следует выделить следующие положения политики ЕС в первые годы после актуализации каспийской проблематики: коммерческая направленность деятельности европейских государств на Каспии; слабая вовлеченность в региональные процессы; преобладание в Центральной Азии национальной политики отдельных государств Европы.

Сдерживающим фактором для ЕС является нежелание вступать в конфронтацию с Российской Федерацией, являющейся крупнейшим поставщиком нефти и газа в Европу, и для которой Каспийское море представляет зону естественных интересов. Помимо этого, приоритетный интерес ЕС к транспортно-энергетическим проектам согласовывался с планами США по поиску альтернативных маршрутов доставки углеводородов в рамках трансатлантического сотрудничества.

Однако с начала 2000-х гг. в Европе получили развитие механизмы общей внешней политики, что привело к изменению системы приоритетов ЕС. После оформления основ Европейской энергетической политики наметился переход от экономической составляющей взаимодействия с государствами Каспийско-Центральноазиатского региона к политическим аспектам сотрудничества. Данный процесс нашел свое отражение в принятой стратегии нового партнерства между ЕС и Центральной Азией.

Исходя из этого, на современном этапе ЕС ставит перед собой следующие задачи: продолжить формирование единого европейского подхода к политике в акватории Каспийского моря; очертить круг своих интересов в регионе, отделив европейский вектор от американского; расширить сотрудничество ЕС со странами региона в транзитно-транспортной сфере по линии «Восток - Запад», а также в области энергетики; способствовать реализации проектов по строительству трубопроводов из Каспийского региона в государства Европы.

Стремясь сформировать Транскаспийский - Трансчерноморский энергетический коридор для транспортировки каспийского энергосырья, в 2002 г. ЕС предложил к реализации газовый проект Nabucco. В 2006 г. министры энергетики заинтересованных в проекте стран, а именно: Австрии, Венгрии, Румынии, Болгарии и Турции достигли договоренности о принципиальном согласии об участии в строительстве трубопровода, а в июле 2009 г. стороны подписали Межправительственное соглашение по проекту Nabucco, наметив начало строительных работ на 2011 г. Однако дата начала строительных работ неоднократно переносилась ввиду причин как техническо-экономического, так и геополитического свойства.

В настоящее время сроки запуска проекта привязаны к 2017-2018 гг., когда начнется коммерческая добыча газа на азербайджанском месторождении Шах Дениз. Пересмотру подверглись не только сроки, но и стоимость проекта. Первоначально заинтересованные в строительстве газопровода стороны оценивали трубопровод в 7,9 млрд. евро, однако, участвующая в реализации Nabucco нефтегазовая компания British Petroleum, в феврале 2011 г. озвучила цифру в 14 млрд. евро.

Помимо этого, остается нерешенным вопрос о ресурсной базе планируемого газопровода. Так, вплоть до 2012 г. его расчетная мощность составляла 31 млрд. м3 газа ежегодно, однако в силу причин объективного характера операторам Nabucco пришлось в два раза снизить его проектную мощность. Тем не менее, данное обстоятельство не снижает актуальности присоединения Туркменистана в качестве дополнительной ресурсной базы для трубопровода наряду с Азербайджаном.

Таким образом, приоритетом ЕС в долгосрочной перспективе является создание разветвленной структуры маршрутов поставок энергоресурсов в регион, а также соединение энергетических систем Европы с основными поставщиками в Центральной Азии, на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

Деятельность ведущих мировых держав в Каспийском регионе обусловливается стремлением обеспечить свои национальные интересы. В то же время, в политике России, в особенности, на первоначальном этапе, отмечалось несоответствие между национальными экономическими интересами и геополитическими амбициями.

Стремясь сохранить свое доминирующее положение на Каспии, РФ проводила жесткую политическую линию, основными положениями которой являлись: недопущение усиления позиций новых независимых каспийских государств как самостоятельных региональных игроков; предотвращение появления на Каспийском море третьих сил, способных получить доступ к его природным ресурсам; препятствование освоению нефтегазовых месторождений на Каспийском шельфе, в особенности, при финансовой поддержке транснациональных компаний.

Преобладание в политике российского государства на Каспии военно-политического элемента длилось вплоть до середины 2000-х гг., а тенденция на усиление экономической составляющей стратегического курса РФ в регионе обозначилась к концу 1990-х гг., российское руководство стало более гибко подходить к вопросу о правовом статусе Каспийского моря, в связи с развертыванием работ по разработке нефтяных месторождений каспийскими государствами с привлечением третьих стран.

Ранее российская сторона использовала вопрос о статусе Каспийского моря для торможения международных проектов освоения морских ресурсов водоема. Апеллируя к российско-персидскому договору 1921 г. и советско-иранскому соглашению от 1940 г., официальная Москва настаивала на недопустимости одностороннего использования и освоения природных богатств Каспия, являющихся объектами общего пользования всех пяти каспийских государств.

Рост конкуренции на Каспии поставил под вопрос обеспечение собственной энергетической безопасности России. Данное обстоятельство способствовало выработке более конструктивной позиции Москвы по отношению к региональному сотрудничеству. Заключение с Казахстаном и Азербайджаном договоренностей о разделе северной части Каспийского моря закрепило переход РФ к принципам экономического прагматизма.

На современном этапе значение Каспийского региона в российской политике неуклонно возрастает, что привело к тому, что руководство РФ предприняло комплекс мер по уси- лению каспийской стратегии. Начиная с 2000-х гг., Россия активизировала процесс законодательного оформления при- нятых на государственном уровне решений относительно развития Каспийского региона. Каспий стал занимать более весомое место в разрабатываемых российскими властями федеральных целевых и отраслевых программах, направленных на модернизацию приоритетных сфер экономики страны. В частности, отдельные элементы каспийской политики РФ были закреплены в таких программах как «Модернизация транспортной системы России 2002-2010 гг.», а также в региональных проектах нацеленных непосредственно на развитие южных субъектов РФ, «Стратегия социально-экономического развития Астраханской области», Программа «Юг России» и «Программа развития Северо-Кавказского федерального округа до 2025 г.».

В результате практической реализации выработанного курса в отношении Каспийского региона у России появилась возможность восстановить утраченные в начале 1990-х гг. позиции, а также выдвинуть ряд инициатив, направленных на активизацию межгосударственного взаимодействия в региональном формате. В этой связи следует выделить следующие моменты, характеризующие уровень вовлеченности России в каспийские процессы:

Фактическое разделение северной части Каспийского моря посредством трехсторонних договоренностей между Азербайджаном, Казахстаном и Россией продемонстрировало готовность государств предпринимать конкретные шаги по вопросу делимитации водоема. Однако если в начале 2000-х гг. запущенный Москвой, Астаной и Баку процесс определения границ национальных секторов не получил дальнейшего развития, то после проведения III-го Саммита глав прикаспийских государств в ноябре 2010 г. обозначилась тенденция к оживлению переговоров по правовому регулированию статуса Каспия. При этом российская сторона намерена взять на себя роль модератора диалога между постсоветскими странами региона и Ираном, который, продолжая настаивать на равном разделе акватории моря, тем не менее, готов активизировать обсуждение каспийского вопроса.

Несмотря на прозападную ориентированность большинства политических, военно-технических и экономических программ и проектов Азербайджана, Россия рассчитывает выстраивать дальнейшее взаимодействие с Баку в русле стратегического партнерства. На сегодняшний день АР не только проявляет заинтересованность в наращивании энергетического сотрудничества с российской стороной, но и рассматривает возможность развития взаимодействия в военной сфере, в том числе и по линии поставок российского вооружения. В свою очередь для РФ принципиально важным является сохранение неопределенности относительно перспектив реализации Транскаспийского проекта.

Достигнутое соглашение между Казахстаном и Россией по увеличению пропускной способности Каспийского трубопроводного консорциума с 34 млн. тонн нефти до 68 млн. тонн нефти в год позволит РФ сохранить за собой статус крупнейшего транзитера казахстанского углеводородного сырья, а также укрепить доминирование пророссийских маршрутов в системе транспортировки каспийских энергоносителей.

Утратив монополию в поставках туркменского газа к мировым потребителям, РФ приходится мириться с активной политикой Ашгабада по диверсификации рынков сбыта природного газа. Сохранив минимальный объем закупок, позволяющий поддерживать оптимальную работу газотранспортной системы «Средняя Азия - Центр», Россия не предпринимает попыток увеличить количество импортируемого из Туркменистана газового сырья, мотивируя свои действия отсутствием необходимости «перенасыщать» европейское направление поставок. Вместе с этим, РФ не одобряет намерений туркменского руководства в одностороннем порядке решать вопрос о строительстве трубопровода по дну Каспийского моря.

Исходя из вышесказанного, можно заключить, что выбранная Москвой линия поведения в отношении Каспия направлена в большей степени на поддержание конкурентоспособности российских проектов, геополитическое содержание которых превалирует над экономическим. Таким образом, трансформация геополитических приоритетов мировых держав в Каспийском регионе осуществлялась под влиянием внешних факторов, важнейшими из которых являлись: вооруженное вторжение сил США и НАТО в Афганистан и Ирак; повышение уровня конфликтности на Кавказе; последствия мирового финансового кризиса.

В регионе происходит столкновение интересов мировых центров силы, что оказывает на переговорный процесс по делимитации Каспийского моря дополнительное воздействие. В свою очередь, реализуя курс на диверсификацию маршрутов поставок нефти и газа, государства Каспийского региона стремятся сохранить независимость внешнеполитического курса при заключении договоренностей о продаже энергетического сырья основным странам-импортерам, а также обеспечить выполнение обязательств по доставке энергоносителей согласно заключенным контрактам.

Необходимо отметить, что приоритетными задачами во взаимоотношениях с заинтересованными в каспийских углеводородах государствами являются: расширение круга инвесторов, готовых профинансировать транспортно-энергетические проекты в Каспийско- Центральноазиатском регионе; участие в политико-экономических инициативах и проектах, выдвинутых глобальными и региональными игроками на Каспии, в случае совпадения государственных интересов.