Буквально на глазах всего одного поколения людей произошло коренное изменение позиций Китая в мировом хозяйстве. Ныне КНР занимает 1-е место в мире по экспорту, 2-е - по объему ВВП, 2-е - по общему объему внешней торговли. В связи с этим валютная политика КНР не может не взять на себя определенные обязательства перед международной валютной системой.

Эти обязательства таковы: в современных экономических условиях валютная политика страны перестает быть исключительно внутренним вопросом Китая; её обсуждение становится постоянной темой встреч «большой восьмерки», совещаний «большой двадцатки», других представительных международных форумов, а также заседаний американского Конгресса.

КНР осознает свой новый статус. На последнем Всемирном экономическом форуме в Давосе И Ган, вице-управляющий Народного банка Китая, функционирующего как Центробанк страны, обозначив ориентиры руководства государства по проблеме международной валютной конкуренции, заявил: «Основное направление политики НБК - добиться честного соперничества на мировом рынке юаня с долларом США и евро».

Для воплощения в жизнь этой задачи необходима взаимосвязь соответствующих внутренних и внешних экономических условий. Успехи КНР в этой сфере очевидны: опубликованный в апреле 2013 г. Всемирным банком доклад свидетельствует о том, что по ряду аспектов, например по размерам финансовых институтов, Китай уже можно рассматривать как «развитую финансовую систему». В то же время в отчете ВБ отмечаются низкие показатели по критериям стабильности - результат чрезмерного объема кредитования в 2000-х гг.; ставится задача «углубления» финансовых рынков.

Остановимся на внешнеэкономическом аспекте проблемы. Как справедливо отмечают российские эксперты, «...китайское руководство увидело, что внешнее воздействие, не подконтрольное регулированию из Пекина, может перечеркнуть достижения даже самой правильной национальной стратегии». Сейчас важно правильно определить место КНР в современной мировой торговле. О возрастающей роли Китая в международном товарообмене можно судить по статистическим данным, согласно которым за последние два десятилетия объемы импорта и экспорта КНР заметно возросли; их суммарный объем в 2012 г. составил $3,87 трлн, или 47% от китайского ВВП.

Несмотря на то, что в настоящее время общий объем торговли Китая незначительно - на $15,85 млрд, отстает от соответствующего показателя США, его доля ВВП - 49,9% у КНР выше, чем у США -24,8% и ряда других стран - у Японии этот показатель равен 28,6%, у России - 45,7%, у Индии - 45,8%, у Великобритании - 46%. Уже сейчас на Китай приходится почти 10% от общего объема мировой торговли. Его основные партнеры - США - около 12% от общего объема мировой торговли, Япония - 9%, Республика Корея - 7%, Германия - 5%. В то же время Китай - второй торговый партнер для США, первый - для Японии и Кореи, пятый - для Германии.

Сложнее внешнеэкономические отношения КНР и России, экономики которых заняли качественно противоположные ниши. Если Китай - это мотор современной мировой экономики, то ситуация в нашей стране совершенно иная. Это отражается в невысокой, чуть выше 2% доле России во внешнеторговом обороте КНР - доля Китая во внешнеторговом обороте России превышает 10%, подтверждающей асимметричность экономических связей двух стран.

Развитие РФ весьма проблематично без китайского рынка. Ведь КНР - главный импортер российской древесины: 34% ее вывозится в Китай19. КНР - второй импортер продукции химической отросли - 9,3% и вооружения - 15%. Важным внешнеэкономическим критерием, характеризующим перспективы трансформации юаня в мировую валюту, по нашему мнению, служит желание торговых партнеров осуществлять финансовые операции в валюте Китая. Успехи КНР в продвижении национальной валюты на международную арену подтвердили исследователи Международного валютного фонда, которые установили, что темпы интернационализации юаня напрямую зависят от предпочтений использования данной валюты в международных операциях.

Эксперты фонда пришли к выводу, что в 2010 г. Китай стал вторым среди стран мира по взаимодействию торговых потоков - после Нидерландов, при том, что в 2000 г. КНР по этому показателю, характеризующему продвижение национальной валюты на международной арене, занимала только 5-е место, после Испании, Франции, Италии и Нидерландов. Кроме того, Китай увеличил свое присутствие в мировой торговле за счет роста числа торговых партнеров. КНР стала единственным неевропейским государством первой пятерки рейтинга по показателю взаимосвязанности экономик как в 2000 г., так и в 2010 г.

Согласно публикуемому с периодичностью раз в три года отчету Банка международных расчетов, в 2010 г. операции в юанях составляли менее 1% - $77,1 млрд от общего оборота рынков иностранных валют. Подобная ситуация была характерна и для валют других развивающихся рынков - во всех случаях прослеживалось доминирование доллара США - 85%. Но уже через год, в конце 2011 г., объем внешнеторговых расчетов в юанях достиг 2,08 трлн юаней - $330 млрд, или 6,6%, а в 2012 г. - 2,94 трлн, или 12% от общего объема товарооборота. По прогнозам HSBC, опубликованным в марте 2013 г., в течение ближайших трех лет 30% общих торговых потоков Китая будет осуществляться в юанях, что выведет его в число трех наиболее используемых валют - после доллара и евро. Значительная часть расчетов в юанях -до 80% - приходится на импорт Китая; иностранные торговые агенты придерживают китайскую валюту в ожидании роста курса, и торговые расчеты - один из каналов для этого.

Углубление интернационализации национальной валюты КНР отражается в развитии спотового рынка и рынка деривативов. Заметим, что спотовые операции Китая составляют 24% от общего объема валютных операций, что меньше соответствующего показателя как для стран-эмитентов - США, Япония, Великобритания, Швейцария, серьезно ориентированных на использование этого финансового инструмента, так и для стран с формирующейся рыночной экономикой, в которых он превышает 30%.

Недостаточное развитие рынков деривативов и спотов для операций в юанях можно объяснить ограниченным присутствием на них Китая. Лишь в 2005 г. руководство КНР разрешило участие в своповых валютных рынках ограниченному числу китайских организаций - нефинансовых компаний, небанковских финансовых институтов. Также к середине 2000-х гг. были сделаны первые шаги в направлении расширения рынков КНР: для активизации данного процесса в 2005 г. Китай снял ограничения на банковскую торговлю акционными и товарными деривативами.

В то же время экономика страны уже располагает значительным присутствием товарных фьючерсов на деривативных рынках. Согласно данным международной Ассоциации фьючерсной торговли , доля заключенных торговых контрактов на биржах КНР составляет около 7% от всех торгов на 78 мировых биржах. И хотя этот факт внушает оптимизм в плане расширения финансового влияния и перспектив интернационализации юаня, с экономической точки зрения нет полной уверенности в том, что масштабный по объему рынок товарных деривативов полезен для страны.

Между тем, по твердому убеждению руководства КНР, для дальнейшего продвижения юаня по пути мировой валюты необходим разнообразный и ликвидный рынок деривативов. В частности, эту мысль озвучил член Народного политического консультативного совета Китая Хуан Цзэминь, утверждая, что здоровое функционирование рынка деривативов - основное условие трансформации юаня. В противовес другим странам в этой сфере у КНР есть еще один ресурс - Гонконг, наличие которого дает Китаю преимущество в вопросе географического покрытия распределения оборота иностранной валюты. В 2010 г. на Гонконг приходилось 5% от общего оборота мирового рынка иностранной валюты, а также 73% общих трансграничных расчетов КНР, в 2011 г. этот показатель достигал 86%.

Гонконг, как де-факто независимый от финансовых рынков КНР субъект, обеспечивает естественную защиту финансовой безопасности материкового Китая, выступая, помимо прочего, стартовой площадкой для ряда важных реформ. Так, уже в 2004 г. резидентам Гонконга было разрешено открывать депозитные счета в юанях. Налицо рост выпуска в Гонконге долговых обязательств, выраженных в юанях. Начиная с марта 2006 г., межбанковский рынок Гонконга представляет систему расчета в юанях, содержащую, в т.ч., обработку денежных переводов, выплаты с банковских карт.

И хотя в настоящий момент масштабы расчетов остаются скромными, инициативы КНР по внедрению новых финансовых инструментов оффшорного рынка юаня и увеличение их разнообразия - это признак перспективы получения китайской валютой статуса региональной в Восточной Азии. Дальнейшим шагом может стать увеличение числа зон свободной торговли в Восточной Азии, удовлетворяющих требованиям оптимальных валютных зон - необходимость укрепления партнерских связей КНР с соседними государствами; активизация финансовой деятельности, направленной на прекращение процесса долларизации в регионе; отказ от политики привязки валютных курсов национальных валют к доллару США.

По мнению главного аналитика по макроэкономике и финансам НИИ международных финансов Банка Китая Ван Цзяцяна, интернационализация юаня должна пройти по следующему сценарию: «Китайская валюта будет признана в соседних странах, затем в регионе, и лишь затем юань вступит на путь международного признания».

В ходе многосторонних переговоров и консультаций необходимо решать серьезные проблемы, касающиеся прозрачности контроля экономических взаимоотношений Китая и стран Восточной Азии; задачи по определению степени доступности данных финансовой отчетности; вопросы координации основных положений кредитно-денежной политики, для обсуждения которых уже сейчас активно используется многосторонняя инициатива Чиангмай - региональный эквивалент МВФ и мощный аккумулятор ресурсов, который предоставляет определенные механизмы и платформы для поступательного движения в направлении валютного сотрудничества.

Для расширения географии использования юаня в международных торговых и финансовых операциях в настоящее время НБК заключил ряд двусторонних соглашений о свопах с ЦБ других стран. Начало этому процессу было положено еще в начале 2000-х гг. При этом Китай осуществлял исполнение двусторонних соглашений о свопах с использованием национальных валют: с Филиппинами - юань/филиппинское песо; с Республикой Корея - юань/вон и вон/юань; с Японией - юань/иена и иена/юань; с Малайзией - доллар США/ринггит; с Индонезией - доллар США/рупия; с Таиландом - доллар США/бат. После 2008 г. двусторонние соглашения о свопах Китая с иностранными банками уже напрямую поддерживают широкое международное использование юаня, предусматривая расчеты между партнерами только в национальной валюте. Число заключенных двусторонних соглашений с каждым годом растет; в конце 2012 г. их было 19, а общая сумма - 2,01 трлн юаней - $320,3 млрд.

Отметим, что подписание двусторонних соглашений о свопах способствовало: увеличению скорости оборота капитала в юанях; развитию процесса свободной конвертации по операциям с капиталом; повышению роли КНР в международных инвестиционных и финансовых операциях; открытию новых рынков; формированию финансовых инструментов в юанях. Несмотря на неполную его конвертируемость, растет роль юаня в портфеле резервов ряда банков, что, по нашему мнению, также свидетельствует о трансформации валюты КНР. Инициаторами здесь выступили Центробанки Малайзии, Нигерии, Чили и Японии.

Процесс развивается: в апреле 2013 г. Центробанк Австралии объявил о планах инвестировать около 5% своих международных резервов -$2 млрд, или более 13 млрд юаней в государственные облигации Китая. Статус данных вкладов наверняка не будет признан МВФ, но этот факт не останавливает ЦБ различных стран при принятии решений рассматривать активы в юанях как надежный инструмент уменьшения давления на платежный баланс. Эти процессы способствуют увеличению значимости юаня в контексте конкурентоспособности среди мировых резервных валют, а также структуры мировых капиталопотоков.

В этой связи важно акцентировать внимание на том, что уровень валютных резервов КНР составляет примерно 40% от ВВП страны - $3,31 трлн по итогам 2012 г., что гораздо выше, чем совокупная внешняя задолженность КНР, и что характеризует страну как надежного кредитора. Китай не раскрывает структуру своих валютных резервов, но специалисты полагают, что на финансовые инструменты, выраженные в долларах США, приходится больше 50%. В соответствии с официальными данными Казначейства США, Китай является держателем около 21,6% госдолга США. Общий объявленный объем валютных резервов КНР, выраженных в казначейских векселях и агентских облигациях, в основном в форме долгосрочных казначейских веселей составил $1,59 трлн. Структура инвестиций США в ценные бумаги КНР - совсем другая - большая часть вложений - 97% - акции, причем их общий объем составляет «скромные» $76,8 млрд.

Основной канал потоков капитала в США - накопление резервов. По нашему мнению, это формирует значительные риски для Китая: огромный и продолжающий увеличиваться объем государственного долга США - $16,8 трлн, вероятно, неблагоприятно повлияет на процесс развития всей мировой экономики. Отход от политики дальнейшего вложения в ценные бумаги США позволит КНР изменить структуру иностранных инвестиций. Эта функция, в некоторой степени, регулируется правительством страны. Китайская инвестиционная корпорация и другие крупные компании уже активно переходят к инвестированию, приносящему более высокие доходы, чем казначейские векселя США или долговые обязательства стран - держателей резервных валют. Чистая прибыль Китайской инвестиционной корпорации в 2011 г., согласно опубликованному компанией отчету, составила $48,422 млн.

В то же время на данном этапе доллар США всё же остается основной мировой резервной валютой. Его статус был поставлен под угрозу лишь ростом значимости евро. Несмотря на это, перед американской валютой встают серьезные проблемы, относящиеся к перспективам макроэкономической стабильности США. В то время как американская ФРС, очевидно, располагает доверием в общемировом масштабе за свои достижения в области борьбы с инфляцией, растущий государственный долг США представляет собой определенную угрозу.

Парадокс заключается в том, что, учитывая сложности экономик Японии и еврозоны наряду со спросом развивающихся стран при накоплении резервов на «безопасные» активы, этот увеличивающийся долг может «зацементировать» преобладание доллара в мировой финансовой системе. Общий объем валового государственного долга США - около 107% от ВВП и, согласно прогнозу МВФ, может достигнуть 114%, или $22,5 трлн, к 2017 г.

КНР и США разделяет пропасть в вопросе доступности безопасных и ликвидных активов; состояние финансовых рынков США наводит на мысль, что американская валюта как буфер противостоит угрозам своему доминирующему статусу. И чем гнаться за США, увеличивая долг, Китаю, по нашему мнению, следует развивать собственные финансовые рынки и увеличивать доступность высокорейтинговых активов, выраженных в юанях.

Юань уже играет определенную роль в международных торговых операциях, появляется в портфелях резервов Центробанков ряда развивающихся стран. Существует схожий исторический прецедент: доллар США вырос из валюты с ограниченной международной позицией до серьезного конкурента фунту стерлингов всего чуть больше, чем за десятилетие.

На 5-м саммите стран БРИКС в марте 2013 г. остро встал вопрос о расширении структуры мировых валют в корзине SDR. На март 2012 г. на SDR приходилось примерно 4% от официальных резервных активов, поэтому прямой эффект от включения юаня в корзину SDR не окажется особо заметным. Но сам факт этого события значим, поскольку даже вероятность подобного присоединения будет способствовать добавлению активов в юанях в свои резервные портфели центральными банками всего мира.

На перспективу трансформации валюты КНР может серьезно повлиять МВФ, который, с одной стороны, выражает намерение строго применять критерий конвертируемости, что вполне логично, исходя из того, что любая валюта, входящая в корзину SDR, предположительно будет рассматриваться как официальная резервная валюта. А с другой, в лице главы МВФ призывает, реформируя международную валютную систему, добавлять в корзину Международного валютного фонда валюты развивающихся рынков, в частности юань, всячески расширять их использование, стимулируя при этом стабильность мировой финансовой системы.

Одновременно заметим, что на момент стремительного подъема доллара после Второй мировой войны и превращения его в мировую резервную валюту за ним стояло господство США в мировой экономике, преимущество в научно-исследовательской сфере и военная сила, а также инвестиционная деятельность американских предприятий и финансовых компаний. Китай еще не добился подобного положения - на это потребуются долгие годы.

Еще более призрачные перспективы в этой области, при наличии отличающихся от КНР исходных экономических условий, у рубля. В последние несколько лет обсуждение возможности его трансформации в мировую валюту также происходит на самом высоком уровне. Национальная валюта России, в противоположность юаню, полностью конвертируема, и ее использование в мировых торговых расчетах, как и юаня, непрерывно растет. Рубль играет важную роль на территории СНГ - это означает, что ему по силам стать центральным координирующим фактором в общей торговой политике данного региона, и для успешного продвижения процесса его интернационализации заметны некоторые позитивные сигналы. В частности, в настоящее время набирают обороты взаиморасчеты в рублях между государствами СНГ, минуя РФ; более половины - 51% расчетов внутри ЕврАзЭС - включающего 5 стран - членов из состава государств СНГ и 3 страны - наблюдателя проходят в рублях.

Вместе с тем, в европейском и общемировом диапазоне масштаб рубля соразмерен с политическим, экономическим влиянием России - 33-е место по показателю критерия взаимосвязанности экономик. И даже подписание странами БРИКС соглашений о продвижении использования национальных валют не повлияло на скептицизм по отношению к экономическому потенциалу РФ.

В научных кругах полагают, что Россия, располагающая невысоким уровнем ВВП - около 2,8% общемирового ВВП в 2012 г., согласно статистике МВФ, отстающим от аналогичного показателя еврозоны, США и КНР, соответственно, в 8,23; 7,76; 4,07 раза, в данный момент не имеет перспектив в процессе превращения рубля в мировую валюту. Кроме того, в экспортных транзакциях роль национальной валюты становится значимой для уникальной продукции с низкой эластичностью спроса на нее или с дифференцированным экспортом как в Китае.

В случае российской денежной единицы в настоящее время мы наблюдаем, что экспорт РФ в значительной степени опирается на сырье и энергоресурсы, традиционно торгуемые в долларах, а цены на нефть и газ, влияющие на курс рубля, становятся угрозой его стабильности. Краткий анализ убеждает в том, что и по ряду других наблюдений рубль далек от соблюдения необходимых требований.

Во-первых, резервная валюта должна характеризоваться макроэкономической стабильностью и низким уровнем инфляции, который в России, согласно данным Федеральной службы государственной статистики, в 2002- 2008 гг. был выше 10%, в 2009-2010 гг. - около 10%, и только за последние два года уменьшился до 7%. В этой связи подчеркнем, что в Китае, согласно Национальному статистическому бюро КНР, подобный уровень - более 10% был отмечен в последний раз в 1995 г.; с тех пор средний годовой показатель составляет 2,3%.

Во-вторых, экономика страны-эмитента должна обладать значительной финансовой глубиной - в то время как рыночная капитализация нашей страны составляет 5% и 24% от соответствующих показателей США и КНР. Кроме того, банковская система, несмотря на относительную стабильность, в достаточной степени политизирована - согласно данным Центрального банка РФ, на 1 июля 2013 г. на первые 5 банков РФ приходится 51% активов всего сектора.

В-третьих, России необходимо совершенствовать свою нормативно-правовую базу. Недоработками руководства РФ в данной сфере являются: плохо проработанный закон о банкротстве, непрозрачная система прав собственности. Кроме того, в 2012 г. наше государство занимало лишь 133-е место в рейтинге индекса восприятия коррупции «Транспэрэнси интернэшнл» и 112-е - в рейтинге ведения бизнеса Всемирного банка, что заставляет задуматься о надежности хранения потенциальных сбережений в рублях. Риски современной экономики России не позволяют говорить о возможности быстрого превращения рубля в мировую валюту. Современная валютная конкуренция крайне остра, и на данном этапе юань опережает рубль во всех перечисленных аспектах.

Возвращаясь к экономическим трудностям Китая, отметим проблему его международного поведения: авторитетные исследователи сходятся во мнении, что КНР пока еще не доказала, что может действовать ответственно - здесь, в частности, стоит упомянуть непрекращающиеся обвинения в вопросе неоправданной заниженности курса юаня и чрезмерной централизации банковского сектора. Из Пекина поступают непоследовательные сообщения, слова не соответствуют поступкам. Как отмечает В.П.Андреев в авторитетном отечественном журнале, к реформе своего валютно-финансового регулирования Китай приступил, «...когда этого потребовали нужды собственной экономики и ее возросшая вовлеченность в общемировые экономические процессы».

Тем не менее, успех интернационализации юаня будет зависеть от: взаимодействия рыночных сил и хорошо продуманной стратегии; внедрения полной конвертируемости юаня; либерализации внутренней финансовой системы; увеличения гибкости курса юаня; усиления финансовой системы страны; развития внутренних валютных, облигационных, фондовых рынков; совершенствования правовой системы КНР.

Мы согласны с мнением экономиста Ли Цайцюаня: «Китайской экономике надо идти по своему пути, КНР не сможет создать другой доллар...», пользуясь постепенным перемещением реальных секторов на Восток. Экономике КНР в своей зарубежной стратегии необходимо проявлять себя в США и Европе, искать новое пространство для развития. Международная валютная конкуренция вынуждает Китай подкреплять значимые успехи во внешнеэкономической сфере сопоставимыми результатами внутренних, более болезненных реформ.