От чего зависит динамика потребительского спроса - размышляет Марина Красильникова, кандидат экономических наук, руководитель отдела уровня жизни, доходов и потребления «Левада-Центра».

- У нас в стране много лет подряд растут экономические показатели, но качество жизни людей улучшается медленно. Что мешает этому?

- Если коротко отвечать, то это недостаточные усилия и государства, и людей, составляющих наше общество. В России рост уровня жизни наблюдался с 1998 года. Потом, в 2008 году, случился кризис, который не ознаменовался падением уровня жизни, но практически свел его рост - как и подъем всей остальной экономики к нулю. Сейчас Минэкономики осторожно говорит о стагнации, но, думаю, она наблюдается уже года полтора или два. И в этом же состоянии пребывает население.

За 10 благоприятных нулевых лет статистика отмечает рост уровня жизни во всех группах населения. Надо отметить, что наше общество очень высоко дифференцировано по уровню денежных доходов. И это при том, что еще 20-25 лет назад мы были одним из самых однородных обществ в смысле доходов. Сегодня в руках 10% обеспеченного населения сосредоточена треть денежных доходов. А в руках 5% - четверть доходов. Соответственно, 90-95% населения живут по другим правилам, чем эти 5 и 10%.

Так вот, в нулевые годы происходило более-менее равномерное нарастание благосостояния как в низкодоходных, так и в высокодоходных группах. При этом коэффициенты дифференциации немного увеличивались - от 15 до 16 раз между доходами 10% самых бедных и 10% самых богатых. Это официальные данные Росстата. Экспертный консенсус состоит в том, что эти цифры занижены: на самом деле говорить надо о 25­кратном различии. Таковы данные, например, Института народнохозяйственного прогнозирования РАН.

       

Мы в «Левада-Центре» используем субъективную шкалу оценок. То есть предлагаем каждому респонденту отнести себя к одной из пяти групп по уровню доходов. Рост личных денежных доходов отражался и в самооценках того, что люди могли себе позволить на имеющиеся у них средства. Проанализировав данные, можно сказать, что мы перешли от общества, где почти половине населения - 44% денег хватало на продукты, а уже покупки одежды вызывали финансовые затруднения, к обществу, где на одежду денег хватает. То есть от общества «наевшихся» перешли к обществу «одевшихся». Но это все, чего мы пока достигли в чрезвычайно комфортных экономических условиях для нашей страны, связанных с высокими ценами на нефть. 

- А как можно охарактеризовать 20% респондентов в четвертой и пятой группах по субъективным самооценкам, приведенным в таблице?

- Это относительно свободные в денежных тратах люди, которые могут заглянуть за пределы ежемесячного баланса доходов и расходов. Вообще у большинства наших людей очень короткий горизонт планирования, редко выходящий за рамки полугода. Соответственно, все решения, требующие более длительного планирования, структурирования семейного бюджета с учетом долгосрочных целей - например, улучшение здоровья, жилья, образования, выходят за рамки финансовых возможностей людей. Они заняты в основном повседневными проблемами.

Но другая сторона состоит в том, что те немногие средства, которые у людей есть, можно было бы расходовать более рационально, если бы существовали образцы потребительского поведения. А этих образцов, которые сообщали бы людям о том, что в случае роста их доходов им надо реструктурировать свои расходы, нет. И взяться им неоткуда.

- Ну как же, телевидение показывает нам ро- скошные квартиры и загородные дома обеспечен- ных людей...

- Я имею в виду другое. Заглянем в наше не такое уж далекое советское прошлое. Потребитель в советском обществе был не то чтобы бедным, он просто мало за что отвечал. Очень важные жизненные потребности, связанные с образованием, здоровьем, обеспечением жильем, не включались в сферу товарно-денежных отношений. Все было для людей бесплатно. Если у человека росли доходы, он не планировал их тратить на школу для детей, лечение или покупку квартиры. Конечно, были и кооперативное жилье, и колхозные рынки, и платные музыкальные и художественные школы. Но это все было довеском к бесплатной системе и не имело широкого распространения. То есть люди жили в условиях бедного потребления. И человек стремился имеющиеся у него деньги проесть, пропить и купить что-то из одежды до следующей зарплаты.

Хотя оставались и накопления - скорее вынужденные, потому что не на что было тратить. В конце 1980­х образовался так называемый «денежный навес» как результат искусственного сдерживания цен. И вот с такими потребительскими навыками советский человек сначала пережил обвальное снижение уровня жизни в 1990­е годы. Потом начался рост денежных доходов, а новых навыков потребительского поведения, приличествующих более высокому уровню жизни, у людей не было. Эти навыки в массовом масштабе только сейчас, в последние 5-10 лет, начинают вырабатываться.

- Вы имеете в виду образ «нового русского» с мощным затылком и в малиновом пиджаке?

- Да. В 1990­е мы наблюдали гротескные гримасы демонстративного поведения в виде избыточного питания. Сейчас есть другие признаки. При относительно низком уровне жизни в стране в целом, в Москве и в других крупных городах широко представлены магазины люксовых мировых брендов. Мне не раз приходилось общаться с маркетологами или представителями этих брендов. Они говорят: «Мы видим, что это не наш потребитель, но они почему-то у нас покупают. Ну, раз покупают, мы открываем магазин». Появляющиеся свободные деньги люди не направляют на то, чтобы решить свои жилищные проблемы, на заботу о своем здоровье или на образование детей. Единственный способ продемонстрировать свой социальный успех, выразившийся в высоких доходах, - купить новую кофточку. Вроде бы денег у людей становится больше, но привычка тратить их в пределах ежедневных краткосрочных расходов сохраняется.

- Это наши советские привычки?

- Отчасти. У основной массы населения - 80-90% денег действительно мало для того, чтобы строить стратегии потребительского поведения. И в этом смысле различие между 10, 20 или 30 тыс. рублей ежемесячного дохода, в общем, не принципиальны, хотя сам доход различается в 2-3 раза. Но есть и другая проблема, вызванная особенностями нашего экономического развития. У небольшой части населения образовались очень высокие доходы. И эта часть в последние 5-10 лет уходит в своеобразный анклав, она отрывается от общества. Образ жизни и поведение этих людей становятся все более закрытыми. Более досягаемый для каждого человека образец - это группа, находящаяся на ступеньку выше.

- Существуют ли механизмы, в первую очередь финансовые, которые способствовали бы накоплению денег населением?

- В принципе да. Но особенностью российского потребителя является низкий уровень доверия к институтам, в том числе и финансовым. Принимая решения, индивид исходит из очень высоких оценок риска. Чем ниже доверие, тем выше риски. Население несет деньги в Сбербанк не потому, что больше доверяет государству. Просто остальным доверяет еще меньше. Из многих зол выбирается меньшее.

Фактически потребитель стоит перед выбором: истратить деньги сейчас или отложить на потом. И чаще выбирает первое. Потому что «потом» - это непонятно куда и непонятно как. Нет приемлемых вариантов, кроме депозитов. Да и по ним процент примерно равен инфляции. Когда в 2009 году депозитный процент на 1 пункт опередил инфляцию - по 10 и больше процентов годовых, люди понесли свои деньги в банки. Это говорит о том, что спрос на пригодные финансовые инструменты очень высок, а предложения нет. В свою очередь, формирование предложения затрудняется отсутствием доверия у населения.

- А вложения в акции, облигации, торгующиеся на финансовых рынках, возможны?

- Возможны, но ведь в России доступ к ним открыт фактически только для узкого круга игроков­профессионалов. Туда нет пути массовому инвестору. А с другой стороны - наш человек к такого рода инвестициям плохо приспособлен.

- Школьное и вузовское образование становится платным - и вроде бы это не вызывает серьезных возражений у людей?

- Люди готовы платить за образование. Но оно становится платным в рыночных условиях. А это означает, что оно подстроило свою цену под спрос. Очень дешево, зато массово. И хотя люди вкладывают деньги в образование, качество его в большинстве случаев очень низкое, не соответствует ни заявленному уровню, ни требованиям жизни. Эта ситуация чревата взрывом. Потому что все уже поняли, что высшее профессиональное образование хоть и доступно всем желающим, но подчас ничего не дает, например, не обеспечивает молодому человеку карьеру.

- Существует ли автоматическая зависимость между экономическим ростом и качеством жизни? Или люди должны и сами прилагать усилия для улучшения жизни?

- Конечно, зависимость не автоматическая. Экономический рост измеряется прежде всего динамикой валового внутреннего продукта, уровень жизни - в первую очередь личными денежными доходами. И экономический рост не обязательно должен приводить к росту личных доходов. Это зависит от того, как устроено общество. Увеличение денежных доходов в нулевые годы происходило без структурных изменений. Не было специальных институциональных преобразований с той целью, чтобы денежные потоки перенаправлялись в доходы людей и снижалась их дифференциация.

Последние два года внутренний спрос является важным источником экономического роста. И потребительский спрос, и динамика розничного товарооборота очень важны. Но в сегодняшней российской действительности изменения в потребительских расходах определяются не только величиной личных денежных доходов, но и настроениями, то есть готовностью людей тратить свои сбережения.

Разработаны специальные инструменты для измерения субъективных потребительских настроений, которые основаны на обобщении мнений частных потребителей, например ИПН - индекс потребительских настроений. Последние два года ИПН характеризуется очень слабой динамикой, он практически стоит на месте. Индекс сигнализирует, что потребители неохотно увеличивают расходы, тем самым сдерживая рост товарооборота. Каждый частный потребитель принимает решения индивидуально. И в этом смысле он находится в жестких рамках окружающей его действительности. Но от того, с какими настроениями, исходя из каких соображений потребитель принимает свои решения о расходовании семейного бюджета, зависит динамика потребительского спроса.

- Какой выход из этой ситуации?

- Нужно сокращать дифференциацию доходов разных групп населения, укреплять доверие к институтам, создавать условия для повышения ответственности людей за свою жизнь.